Aelin fanfic

Рад видеть вас, мисс Мелисса. Мой посредник сообщил мне, что вы, несмотря на ваш юный возраст, лучший киллер в Токио. У меня есть работа для вас, и я надеюсь, что мы придем к соглашению.

Глупец. Он надеется купить меня такой дешевой лестью? И зачем он прячет лицо? Это оскорбление – общеизвестно, что я никогда не подставляю своих клиентов. Могу и поохотиться на них, если ОНИ подставят меня – но не выдать. Однако, что за работа? Подбавим холоду в голос.

Я предпочитаю слово “ассасин”. Какого рода работу вы мне хотите предложить?

Вместо ответа он включает проектор. На экране – изображение довольно красивой улыбающейся девочки с золотыми хвостами.

Мне нужна жизнь этой девчонки. Здесь досье на нее. Плата – двести тысяч долларов. Половина сейчас, половина после выполнения. Крайний срок – две недели, способ убийства на ваше усмотрение. Вас устраивают такие условия?

Я колеблюсь. Раньше я никогда не убивала подростков. Тем более – девочка… С другой стороны, двести тысяч баксов на дороге не валяются. В конце концов, какая разница? Кровь у всех одинакова.

Я согласна.

По дороге домой я читаю досье. Усаги Цукино, шестнадцать лет, школьница… адрес… А, вот – часто используемые маршруты. Самый оптимальный для меня – от школы к дому, примерно посередине.

Несколько профессионально сделанных фотографий: девчонка, она же с каким то черноволосым парнем, с подругами. Я как следует запоминаю ее лицо. Отлично.

Похоже, это будет легкая работенка. Интересно, чем она так насолила тому типу, что он платит за ее смерть такие деньги? Впрочем, причины бывают разные. Чья-то незаконная дочь, нежеланная наследница, объект шантажа – мало ли!

Я знаю тысячи причин, по которым люди хотят убить друг друга. Мужья заказывают жен, жены – мужей, дети – родителей, бизнесмены – конкурентов… С такой работой, как моя, трудно не проникнуться мизантропией. Иногда я кажусь себе дезинсектором, уничтожающим тараканов. Они все омерзительны.

Может, я и не стала бы заниматься этим, если бы мои мамочка с папочкой не кинули меня под забором сразу после рождения, и если бы я не провела детство в самом омерзительном приюте из всех возможных. Я очень быстро научилась ненавидеть. А потом убивать – сначала, чтобы спасти свою жизнь, потом – чтобы заработать.

Полмира уничтожают друг друга, причем делают это чужими руками. Еще полмира с наслаждением убивают и калечат, сидя за экранами компьютеров. Я просто честнее многих других – я делаю это своими руками. По крайней мере, МОИ жертвы умирают мгновенно.

Впрочем, к черту лирику. Это моя работа, она мне нравится и приносит хорошие деньги. А мораль, нравственность и прочее меня не интересуют. Это для тех, чей путь был выстлан розами.

Завтра я начну охоту.

К тому моменту, когда девчонка выходит из своей школы, я иду, чтобы занять позицию на одной из крыш. Прохожих я не боюсь – ни один из них не запомнит зеленоглазую блондинку с спортивной сумкой. А если и запомнит, то не свяжет с убийством. У красоты есть свои плюсы.

Я поднимаюсь на крышу и собираю снайперскую винтовку – мое любимое оружие. А, вот и она. Идет вприпрыжку с тем самым брюнетом с фотографии.

Я смотрю на нее сквозь оптический прицел, навожусь… и опускаю ружье.

Судя потому, как они прикасаются к друг другу, смотрят друг на друга, просто идут вместе, то, что происходит между ними, куда больше, чем школьная интрижка.

Неизмеримо больше.

Рано или поздно парень смирится с ее смертью. Но только не тогда, когда она умрет у него на руках, и он будет всю жизнь терзаться, думая о том, что мог бы защитить ее.

Я профессионал, а не садистка. У меня еще две недели.

Девочка выходит из зоны поражения. Она и не подозревает, что только что выиграла еще один день жизни.

Три дня происходит то же самое. Она идет либо с парнем, либо с подругами, и я каждый раз отпускаю ее.

Сейчас вечер, я сижу дома, пью вино и слушаю Янку. Я люблю эту русскую певицу – за то как она поет, выплескивая себя, поет каждую песню так, будто это последняя в ее жизни, поет каждый миг на пределе. Я так не могу.

Я пытаюсь разобраться в том, что происходит со мной. Почему я каждый раз отпускаю ее? Дело уже не в том, что она с кем-то, нет.

Я не хочу ее убивать. Всей своей кожей, всем сердцем я чувствую, что не могу убить ее, что вместе с ней погибнет и какая-то часть меня. Что за!…

Идя глубже, я понимаю и еще кое-что: я завидую ей. Завидую отчаянно, так, как никогда и никому не завидовала. Завидую ее черноволосому юноше, который смотрит на нее так, словно она единственная в мире, завидую ее подругам, завидую ее серебристому смеху, завидую ее беззаботности, той легкости, с которой она живет…

У меня никогда не было этого, у меня никогда не будет этого, я всегда одинока! Никто не придет ко мне, никто не будет беспокоиться обо мне, никто не будет смотреть на меня такими глазами! Я не умею смеяться! Почему?!

Бокал хрустальными брызгами разлетается по комнате. Рубиново-красное вино, словно кровь, медленно стекает по стене.

Янка уже не поет – она кричит, с остервенением выплевывает слова, задыхаясь от своей ярости, ненависти, одиночества, боли:

За какие такие грехи задаваться вопросом:

Завтра я убью ее. Одним выстрелом. И если она будет не одна – тем хуже для нее.

“Наш путь одинок”.

Сегодня она идет домой вместе с четырьмя подружками. Я занимаю позицию и медленно навожу ружье. Вот так… так… есть!

Я жду несколько секунд, сливаясь с жертвой, пока мне не начинает казаться, что ее сердцебиение совпадает с моим. Сейчас…

В этот момент я испытываю настоящий экстаз – лучшее удовольствие, высшее наслаждение. О моих вчерашних сомнениях я уже не помню.

Я нажимаю на курок.

В тот самый миг, когда пуля вырывается из ствола, одна из подружек Цукино, черноволосая красотка с волевым лицом, с силой отталкивает ее и кричит: “Ложись!”. Пуля взрывает асфальт позади них.

Как она это сделала?!

Девочки вполне профессионально залегают в укрытие, теперь их не достать.

Пора уходить. Если черноволосая стерва учуяла пулю из бесшумной снайперки, она вполне может выследить меня, а светиться мне совсем ни к чему.

Ну надо же – впервые достойный противник!

На следующий день, - точнее, следующую ночь, - я подстерегаю ее когда она идет из часовни домой.

Она очень пугается, когда я бесшумно появляюсь из темноты и направляю на нее пистолет.

Кто вы? Зачем вы мне угрожаете?

Я ничего не имею против тебя, но ты перешла кому-то дорогу, и мне хорошо заплатили за твою смерть. Сожалею, но сейчас ты умрешь.

Не надо! Пожалуйста!

Ее голос дрожит, лицо сереет от ужаса, в глазах стоят слезы. Вот почему мое любимое оружие – снайперская винтовка. Так она бы ничего не почувствовала.

Я так и не успеваю нажать на курок.

Она судорожным движением вцепляется в свою брошь и кричит: “Лунная призма, дай мне сил!”

На несколько секунд ее окутывает розовое сияние, затем она появляется, одетая в матросский костюм и со странным жезлом в руке.

Я все-таки стреляю в нее, но она ухитряется увернуться.

За моей спиной кто-то кричит: “Дух огня, в бой!”.

Мою спину опаляют кольца пламени. Похоже, что к девчонке пришла подмога.

Их четверо – девочки в матросках. Они по очереди обрушивают на меня удары: огонь, молнии, золотая цепь, дождь из мыльных пузырей. Каким-то чудом я ухитряюсь избежать ударов, и еще успеваю отстреливаться. Бесполезно.

Кажется, готовится что-то серьезное. К четверым воительницам присоединяется моя несостоявшаяся жертва.

Сила Меркурия!

Сила Марса!

Сила Юпитера!

Сила Венеры!

Чудовищный столб энергии ударяет в меня, отбрасывает далеко назад, причиняя дикую боль. Кажется, я умираю…

И тут какая-то Сила поднимается с самого дна моей души. Я ощущаю ее как потоки Тьмы, бьющие из моего тела, изменяющие меня, наполняющие меня энергией.

Внезапно я вижу себя со стороны: черная с золотом одежда, отдаленно похожая на одежду моих противниц, черный жезл с золотым наконечником в моей руке.

Потом я завороженно смотрю на то, как на моем лбу золотым клеймом проступает перевернутый крест. Затем материализуется агатовая диадема.

Потом ко мне приходит имя. Я больше не Мелисса.